Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
«Мы давно живём в стране победившего киберпанка, это цифровое будущее уже здесь, оно лежит в наших карманах, управляет нашими движениями, программирует наши сны…»
(Из предисловия к сборнику «Взломанное будущее»)
Итак, прочитан еще один сборник фантастики, российский киберпанк и рибофанк. Состоялось знакомство с авторами, новыми для меня (за исключением Я. Верова). Должна признаться, что с некоторыми сомнениями приступала к чтению. Никогда не знаешь, как авторы справились с задачей, которую они себе поставили.
На мой взгляд, справились неплохо. Виртуальность и личность, реальность и иллюзия, модели миров, создаваемых воображением авторов, и вечные истины, неизменные эмоции человечества и борьба, часто весьма жестокая, за выживание в этих мирах – всё это читатель найдет в сборнике «Взломанное будущее».
Поделюсь своими впечатлениями. Прежде всего, несколько слов о том, какое чувство вызывают у меня слова «Настоящая фантастика». Почему-то вспоминается сразу Воланд, уверявший, что «Свежесть бывает только одна -- первая, она же и последняя».
Чего ждет читатель, открывающий книгу фантастических рассказов? Видимо того, что они будут именно фантастическими, а, скажем, не страницами дневника Бриджит Джонс. А что означает для составителей не настоящая фантастика?
В целом, сборник произвел на меня хорошее впечатление. Чувствуется, что картину будущего создавали те, кто хорошо представляет себе, к чему могут привести «игры разума». Хотя не все рассказы в равной степени понравились.
Пройдемся по сборнику, критикуя и раздавая похвалы.
1. Игорь Вереснев, «За пригошню ржавых биткойнов»
Борьба корпораций, хакеры и их жертвы, которые могут и не знать, что они жертвы. Кибербезопасность? А будет ли она? Судя по всему, её не будет. Если уровень хакинга будет таков, каким его показал И. Вереснев.
Рассказ понравился. Хотя не могу обойтись без придирок.
«Мы научились жить долго, оставаясь при этом бодрыми и здоровыми. И превратились в трусов. Мы боимся инфаркта и диабета, энуреза и лейкемии, эболы и аллергии на кошачью шерсть, депрессии и лихорадки Зика, болезни Паркинсона и раннего облысения, импотенции и близорукости, кариеса и аневризмы».
«Мы превратились в трусов…», «Мы боимся…» Это будущее. То есть в настоящее время мы ничего не боимся? А импотенция – прямо мечта современного нам человека?
Горшки с цветами, падающие на голову одного из действующих лиц, разочаровали. Как и фразы: «Я ошарашенно выпучил глаза…», «– Что за нафик?..», «Я хищно оскалился…» Впрочем, творец имеет право творить так, как ему хочется.
2. Юлиана Лебединская, «Тень и Элиза»
Своеобразно. Интересные мысли. Довольно грустный и, одновременно, страшный рассказ. Возможно ли существование разума без телесной оболочки? Кто знает…
3. Игорь Вереснев, «Погоня за Дестроером»
Игра? Жизнь? Или и то, и другое? Есть ли у героя рассказа выбор? Понравился рассказ, но не могу не придраться.
«Маленький ротик раскрылся, розовые губки сложились в букву «О». «Губки её опять нарисовали букву «О» — банально до предела. И зачем, скажите, герой так долго и детально рассказывает историю развития своего мира молодой женщине, которая всего лишь подвозит его в своей машине? Что за порыв? Ведь он знает, что сейчас ни от его собеседницы, ни от машины, скорее всего, ничего не останется. А он долго и нудно читает ей лекцию о том, как его мир докатился до жизни нелегкой.
Ну и, конечно, «Пшеница вдоль обочины разлетелась в клочья…»
Ложная реальность, истинная реальность… Приходится, всё же, расставаться с иллюзиями. А это всегда нелегко.
4. Дмитрий Лукин, «Черная дыра»
Прочитала с удовольствием. Понравился юмор, который с одной стороны, не самоцель для автора, а с другой придает рассказу определенное очарование.
Главный герой рассказа болен. Болезнь его – честность. И случилось так, что в городе, где живет герой рассказа, провели модернизацию. Так сказать, осуществили «Движение в будущее на волне прогресса». Последствия не заставили себя ждать. И герою ничего не остается, как создать ИИ, «Черную дыру», чтобы остановить финансовый беспредел. А вот всё ли получилось так, как он задумал?
5. Алекс Тойгер, Алёна Голдинг, «Афропанк»
Начала читать, но не стала дочитывать до конца. Не та фантастика, которая мне нравится.
6. Наталья Адаменкова, «Клоноводы»
Не дочитала до конца. Не та фантастика, которая меня увлекает.
7. Анна Дербенёва, «Мередит»
Рассказ понравился. И даже очень понравился. «Армагеддон в миниатюре…»
«Прошлое на то и нужно, чтобы оставлять ошибки за спиной». Но не всегда это поучается.
Придраться не к чему. Просто хочется перечитать еще раз.
8. Павел Губарев, «Дядя Женя»
Рассказ не понравился. Осталось какое-то ощущение тягостное. Но это уже мои личные тараканы. Удивила фраза о мобильнике, заброшенном за шею. Мысль автора мне ясна. Но фраза выглядит коряво.
9. Ирина Лазаренко, «Недоперечеловек»
Чем-то напоминает рассказы одного из моих любимых авторов, Айзека Азимова. Понравился. Хотя, как и роботу — андроиду, мне не ясна причина столь сильной ненависти у людей к роботам. Только ли в грядущей безработице дело?
«– Люди очень охотно проявляют негативные эмоции. Агрессию разных форм. Нетерпимость, раздражение. Всё это – как маленькая ненависть. Разве люди поступали так, если бы им не нравилось?»
«Не думаю, чтобы я или кто-нибудь вроде меня мог стать «полноценным членом человеческого общества». Даже внутри своей среды люди мгновенно делятся на своих, не совсем своих и чужих – у андроида нет шансов стать «своим».
«Свод поведенческих норм в голове не может научить нас той моральной гибкости, которая позволяет людям быть собой и продолжать развиваться… во что-нибудь. Ещё мы не способны подозревать, гнобить и ненавидеть то, что отличается от нас. А без этого человеком не стать и моральной гибкости в себе не воспитать».
Лишенный эмоций андроид, судя по всему, неплохо разобрался в психологии людей. Но мне не понятно, зачем нужно добиваться того, чтобы андроиды стали совсем как люди.
10. Николай Немытов, «Опека»
Прочитала. Не очень понравился рассказ. Идеи, в нем заложенные, конечно, интересные. Но стиль, в котором выполнен рассказ… Как принято говорить, не моё.
11. Мерси Шелли, «Фляжка»
Начинала читать, воспринимая критически. Но потом, в процессе чтения увлеклась. И, хотя тот мир, в который погружает нас автор рассказа, отвратителен (для меня), в рассказе есть какой-то «магнит», скажем так, который притянул и не позволил бросить его недочитанным.
12. Сергей Чекмаев, «Старый мистер Краус»
Рассказ понравился. Интересные идеи, умный дом, который оказался ловушкой для проникшего в него грабителя. И надежда на то, что «Денежки потекут на наши счета, а пока хозяин хватится, Бинго растащит их по таким далёким офшорам, что не докопается ни Интерпол, ни служба безопасности «Индастриал Маджестик», не оправдалась. Так кто же победит в будущем: человек или машины и роботы?
13. Андрей Фролов, «Интервенция»
Рассказ понравился. Человека, как мы видим из рассказа, ждет в будущем бесцеремонное вторжение в его внутреннее пространство. И защититься, видимо, не получится. Создание индивидуального будущего путем изменения прошлого в человеческой памяти – вот что будет применяться в весьма впечатляющих масштабах.
Можно негодовать, как это делает героиня рассказа: «Никому не позволено переписывать прошлое! Кем мы станем, если память и лучшие события прошлого будут меняться по прихоти мерзавцев?!» Но, думаю, победят не её взгляды на подобные действия.
14. Дмитрий Богуцкий, «Бросающий кости»
Об этом рассказе хотелось бы поговорить отдельно.
15. Александр Матюхин, «Престиж»
Ну что ж, тоже вариант будущего. Только довольно уродливого будущего. Но кто знает?
16. Дмитрий Богуцкий, «Плацента»
Фантастика, наверное, может выдержать всё. Читатель — нет. Рассказ не понравился.
17. Владимир Венгловский, «Крэш»
Грустно. Снова мрачные перспективы. И в будущем у многих будет трудное детство. Переплетение реальности и виртуальности. Мальчик, который рано повзрослел, пытаясь вернуть семью, вынужден вести жизнь взрослого спецназовца в виртуале.
«Я отключил своего виртуала – не хотелось умирать фиктивом. Всегда будь самим собой, говорил отец. Мы лежали среди мусора – двенадцатилетний мальчишка и худая девчонка в грязном сарафане».
Есть ли у него надежда?
18. Виталий Вавикин, «Якудза»
Рассказ очень и очень понравился. Романтично и печально, красиво и увлекательно. Мастерски созданное произведение о том, что непреходяще в природе человека. О любви. И не только.
19. Румит Кин, «Оцепеневший человек»
«Квуп поправил смявшийся со сна ирокез, потянулся, хрустнул затёкшими суставами, накинул куртку на тощие плечи и пошёл вслед за Улой». Но он умеет не только затекшими суставами хрустеть. Например, может внедряться в другую личность. В каждом времени у подростков свои развлечения. И в каждом времени подростки пытаются вырваться из плена запретов в поисках своего пути.
Мысли интересные. Но сам рассказ мне не очень нравится.
20. Наталья Духина, «Грава»
Реальность, виртуальность, пси-виртуал, возможность переброски сознания… Рассказ чрезвычайно понравился. Смелые идеи, легкий юмор, излишнего душевного надрыва и страстей нет. Прочитала с удовольствием.
21. Павел Губарев «Мексиканка»
«Мозг человека – это тёмный лес и сад расходящихся тропок».
Рассказ понравился. Интеллектуально, увлекательно, с легким юмором, заметна рука мастера.
«Вы потеряли веру? «Душа не любит, она сама есть любовь. Она не существует, она само существование. Она не знает, она само знание».
– Это какой-то подвыпивший буддист?
– Новообращённый кришнаит в костюме из тонкой шерсти. Грузил товарища весь вечер.
– А тот ему возражал?
– Ещё бы. Он говорил: «Наука не губит душу, а берёт её за руку и выводит из мира сказок в огромный, прекрасный мир реальности».
«Вот изобрели нейроинтерфейсы. Шуму было! Построили мостик в мозг, так? А толку? Мостик в бездонный, неизмеримый океан информации, в хаос импульсов, в бесконечный лабиринт, перестраивающий сам себя каждую долю секунды, в сокровенный сгусток диковинной ткани, которым Вселенная познаёт сама себя!»
Можно еще много цитат привести. Но лучше читайте весь рассказ, если еще не сделали этого.
22. Ярослав Веров «Реакция отторжения»
Несмотря на то, что в рассказе присутствует высокотехнологическое будущее, в котором освоена телепортация, дочитывать не захотелось. Мне не нравятся тексты такого типа, которые я для себя называю «шершавыми».
23. Владимир Калашников «Головоляпы»
Не дочитала. Характеристики не даю. Кому-то, возможно, понравится.
Заключение. Создавая мир будущего большинство авторов, на мой взгляд, показали это будущее слишком мрачным. Признавая их право на выбор палитры для окраски этого самого будущего, скажу, что такая мрачность меня огорчает.
Геннадий Прашкевич:
«К чему мы неудержимо приближаемся – никто не объясняет. Но людям свойственно верить в лучшее будущее, а не в «конец истории». Кто поддержит позитивный настрой? Здесь бы и карты в руки писателям-фантастам…».
«Чтобы описали с достоверным оптимизмом возможные варианты не очень далёкого, а главное – светлого грядущего».
От себя: отзыв ценен тем, что представляет собой чисто читательское мнение на уровне "понравилось/не понравилось" без попыток излишней аргументации, то есть — вполне читательский.
Я, пожалуй, скажу похвальное слово в адрес составителей -- Ярослава Верова и Сергея Чекмаева. Их затея сделать книгу, возрождающую на русской почве подзабытый киберпанк и дающую хороший спектр русского рибофанка, в целом, по-моему, удалась. Думаю, «Взломанное будущее» -- заметное явление в нашей НФ-форматной фантастике.
Да, сборник неровный, есть вещи, не вполне укладывающиеся в створ темы, даже открытый весьма широко. Есть вещи, явно проигрывающие общей массе рассказов в литературном плане (в первую очередь -- Дербенева, Лукин и Вавикин). Но эти «уязвимости» сборника все равно не позволяют его хакнуть... ох, извините, я хотел сказать, отступают на второй план перед двумя сильными сторонами книги.
Во-первых, сборник очень аккуратно и умно построен на четко проартикулированном массовом страхе перед крайне неуютным будущим. Будущим, где не только нет по-настоящему сильной защиты от кибервторжения куда угодно, хоть в самое глубинное личное пространство, хоть в закрома супер-супер-суперкорпорации (собственно, какая уж тут фантастика, всё это и без того уже есть в нашей реальности, просто пока не все поняли), но еще и само тело человеческое становится безнадежно уязвимым объектом для атак... вплоть до перехвата управления. Особенно в этом смысле хороша «рибофанковская» часть сборника. Когда фантасты грамотно поговаривают какую-то мощную массовую эмоцию, они, в сущности, выполняют одну из главных своих ролей в литературе: роль самого чуткого барометра нервного состояния социума. Здесь, во «Взломанном будущем, барометр -- ого-го!
Во-вторых, сборник объединил несколько превосходных текстов, и даже если бы в книге вообще были только они, стоило бы купить ее.
Это прекрасная поэтическая игра «Афропанк» (Тойгер, Голдинг). Это два текста Павла Губарева -- «Дядя Женя» и «Мексиканка» (у автора ярко выраженный талант строить неожиданные, оригинальные сюжеты). И это безусловный лидер сборника -- Дмитрий Богуцкий. Мне уже приходилось читать его рассказы и даже издавать Богуцкого, и, на мой взгляд, у нас на глазах ожидается весьма крупная писательская величина. Может быть, новый Илья Варшавский. Может быть, больше.
У фантастики, как и у настоящей монеты, есть две стороны, и к парадной с гербом прилагается решка с ценником, а к кажущемуся необычному – изнанка достоверности. В этой книге предсказания Прошлого переплетаются с воспоминаниями о Будущем, а оригинальные фантастические допущения – с колоритными житейскими зарисовками. Старые мифы прорастают в новые реальности и наоборот, а повседневная обыденность предстает во множестве удивительных, стремительно меняющихся обликов.
В «Истина в цифре» описана технология переписывания реальности сначала в желаемую заказчиком, а затем – заказчиками заказчика. Вопрос не в невозможности загнать новую реальность в рамки, а в том, что стороны монеты можно поменять между собой. Инки колонизируют Европу? Давайте перевернем монету и посмотрим на ценник.
Другой пример – самозванцы. Казалось бы, то еще зло. А если рядом с нами существует школа самозванцев. «Почти сразу же Виктор оказался на вводной лекции, посвященной самозванчеству как важному фактору массовой психологии и общественной стабильности
— Вы должны понять, что самозванец – это не синекура, бесконтрольная власть и наслаждения. Самозванец – это, прежде всего, работа. Выполнение своей функции, а потом уж выживание.
Обычно говорят, что убийцы владык отдают свою жизнь во имя некой высокой цели. Но и тем, кому приходиться затем играть роль владык, то есть вам, нужно не забывать, что вы тоже отдаете свою жизнь во имя высокой цели.
Настоящий самозванец – это в первую очередь хороший управленец. И психолог. Вы должны с самого начала действий быть позитивным – «добрым правителем», «королем-избавителем», выразителем чаяний и защитником как убогих, так и не очень.
Что должен сделать самозванец для упрочения своей власти?
Доказать, что он – вовсе не самозванец. Тут подойдут как свойственные тому времени аутентичные чудеса, которые он может продемонстрировать». Монета опять перевернулась.
А если подбросить и, звеня, она упадет в щель между пожилыми паркетинами, встанет на ребро? В «Спальном районе галактики» как и в обычном земном спальном районе можно найти тропинку к звездам: «Если вы не хотите вечно оставаться унылым и толстеющим Робинзоном Крузо среди скучающих «местных» дикарей, отправляйтесь в путь. Вселенная полна звезд и загадок, и единственный дефицит — это люди и нелюди, способные оторвать от стула, дивана, пола, или просто песка свою задницу (или как она там у вас называется). Если не можете украсть «тарелку» одним из 183 примитивных способов (не требующих ни специальных устройств, ни навыков!) проберитесь «зайцем», завербуйтесь наемником, или прикиньтесь отставшим от предыдущей группы туристом. Всюду на плантациях требуются рабочие руки. Даже космическим пиратам нужны слесари-механики. Красивые девушки и мускулистые молодые люди не останутся без внимания. Искусствоведы нужны на приходящих в запустение планетах-заповедниках. Если Вы умеете петь, танцевать, жонглировать, заразительно смеяться, ходить на руках и не падать при этом — вам будет рад любой кочующий по созвездиям цирк. Ветеринары и телепаты тоже не останутся без куска питательного «синта». Программисты и хакеры получают на орбитальных станциях столько, сколько на Земле и не снилось. Настоящий частный сыщик найдет себе работу в любом времени и месте, где до сих пор есть преступления. А без преступлений нет разумной жизни... Контакт давно состоялся, вас просто забыли пригласить на банкет...».
Этот роман я недавно перечитала во второй раз. И не зря. Сейчас, спустя года три после первого знакомства с книгой, взглянула совсем другими глазами на вопросы, поднимаемые авторами (Ярослав Веров – это два человека, кто не в курсе).
Что ждёт человечество? Каким оно станет? Не через десятилетия, не через века, а через многие-многие тысячи лет. Авторы в своём романе заглянули в очень далёкое будущее. Туда, где даже гуманоидов не осталось. Впрочем, на землян новые жители галактики не похожи, разве что, внешне. Логика же и образ мышления остались знакомыми и родными.
Но всё же – о будущем галактики.
Существует Первая концепция равновесия, при которой человек всячески подстраивает природу под себя, об этой самой природе не особо и заботясь. Знакомая картинка? Да, именно так и живём мы с вами.
Существует Вторая концепция равновесия, при которой галактяне расселились по Галактике и принялись раздавать всем «сестрам по кольцам», в смысле – каждой планете по одинаковой звезде. Почему у одних – голубой гигант, а у других – красный карлик? Непорядок. Надо окраснить звёзды, облунить планетарные объекты, а высвободившуюся энергию распределить между всеми галактянами (взглянем на сегодняшнюю картину всеобщей толерантности и политкорректности).
Уравнять, уравновесить, свести к единому знаменателю, обезопасившись тем самым от неожиданностей, которыми чревато разнообразие в Галактике… Звучит красиво, но по итогу, имеем то же насилие над природой, только в более крупных масштабах.
Так живут герои нашей книги – Фомич и Лукреций.
Жили. Потому что, как это бывает с истинными героями, взбунтовались они против системы и отправились на поиски Третьей концепции равновесия.
Отправились, сами поначалу не понимая, чего они ищут.
Да и Героями стали, как по мне, лишь попав в Мнимый мир – место, где нет материального, только ментальное, и от человека – пардон, негуманоида – остаётся только мыслеформа. Где, лишь немногим удаётся сохранить себя. Где можно либо в полный рост проявить себя, как Личность, либо потерять эту личность навсегда. Если в начале повествования Лукреций с Фомичом видятся мне раздолбаями и алкоголиками, то в Мнимом мире я начинаю по-настоящему уважать сначала Фомича, а потом – и Лукреция.
Дальше: выжившие в Мнимом мире стали своеобразными богами – а на деле, просто свидетелями зарождения – новой цивилизации, воплотившейся из Ментальной сети. Не удивительно, если вспомнить контакты Фомича с «Галактической Ментальной Сетью, факт существования которой науке известен не был», а также – тот факт, что именно Фомича и Лукреция использовала загадочная Радиогалактика У, чтобы остановить насильственное окраснение планет.
Казалось бы – какое дело чужой галактике до нашего окраснения, но... Тут возникает новый вопрос: «Какая же история без любви?» И какая же любовь – без созидания? А если влюбилась не отдельная особь, а целая Радиогалактика У? Сверхразумная – полюбила нашу несовершенную галактику и… В общем, от души полюбила. И родилось от той любви племя Татаунов – сверхразвитая во всех отношениях цивилизация, воплощение Ментальной сети.
И возникла таким образом долгожданная Третья концепция равновесия – при которой трансформируется и совершенствуется не вещественная сфера, а ментальная.
Впрочем, ничего ещё не закончено, однажды следом за Третьей, наступит Четвёртая концепция равновесия, при которой ментальное гармонично объединится с вещественным, потом – Пятая, где Четвёртая объединится с Мнимым миром, и так далее. Концепции сменяют друг друга, как теории Оонора – ещё одного героя романа, способного опровергнуть что угодно и кого угодно, даже самого себя. Итак – Концепция за Концепцией, пока наши далёкие потомки не выйдут на высший пик развития.
И очень радует, что авторы дают надежду на такую перспективу, хоть и в о-о-очень далёком будущем.
Здесь мне вспоминается тетралогия «Гиперион» Дэна Симмонса с его восхождением человечества по Пьеру Шардену. Впрочем, насколько мне известно, когда была написана «Третья концепция…» «Гиперион» ещё не был переведён на русский язык. Поэтому говорить в данном случае можно не о наследии, а о перекличке двух замечательных произведений.
Зато можно отметить аллюзии на Станислава Лема, в частности – на «Звёздные дневники Ийона Тихого». Здесь и переливчатая кожа галактян, и их «резервные копии» на случай физической смерти, и бессмысленная охота на разумных существ, и многое другое… И конечно же – тонкий юмор и языковые эксперименты, свойственные пану Станиславу.
И напоследок – нельзя не отметить ещё одну любовную линию произведения. Тоже очень нестандартную. Любовь Лукреция и Белого Разумного Дерева, единственного во вселенной. И это – не аллегория. Дерево – самое настоящее, пахучее, с гибколучистыми листозами, искренне влюблённое в Лукреция, который украл его из заповедника на чужой планете. И, не исключено, что именно мысли о любимом-белом-разумном и помогли нашему герою выбраться изо всех передряг.
Впечатления от романа Елены Арифуллиной "Взгляд сквозь пальцы". — Луганск: "Максим", "Шико"; М.: "Снежный Ком М", "Вече", 2013 (серия "Партенит"). — 332 с.
Исполнись решимости — и действуй!
Ямамото Цунэтомо. "Сокрытое в листве"
Нельзя быть зверее зверя.
Г.Л. Олди. "Сумерки мира"
Волка узнаешь по волчьим ушам.
Норвежская пословица
А во первых во словах должно мне поблагодарить моего издателя Юрия Иванова и моего наставника Олега Ладыженского за добрый совет — купить и прочитать книгу, которую мы и будем препарировать. Я догадывался, что это "хорошо есть", но не думал, что "хорошо весьма". С другой стороны, Донбасс, как известно, порожняк не гонит — в том смысле, что "Шико" не выпускает скверных книг. Ну, наверное, не умеет (суеверно стучу по голове)...
Нуте-с, приступим.
1
"Взгляд сквозь пальцы" похож на лису. Он пушистый, он с клыками и он очень неудобен в смысле базовых стратификаций. Вот ты думаешь — ага, поймал за хвост, сейчас возьмём анализы и разложим по полочкам, и в следующий миг понимаешь: зубы с клацаньем хватают пустоту, а лисичка бежит себе дальше и злорадно хихикает. Этот текст ловко обходит капканы стереотипных представлений о массовой литературе. "Взгляд сквозь пальцы" во многом — на стыке. На грани жанров и направлений. Но — всеми четырьмя лапами стоит на земле. Укоренён в традиции, но не в тренде. Не "экспериментальный", слава тебе, святой Меthодий. И к нему нельзя подходить с мерками системы СИ да с машинкой для наклеивания ярлыков. Это при том, что на первый взгляд роман прост, как одуванчик. Но это обманчивая простота.
Во всяком случае — это не та простота, что хуже воровства, которая здорово испортила реноме родимой нашей фантастике. Перед нами — коварная простота хокку.
Вот, например, вопрос о жанровой принадлежности. Громов и Ладыженский в своём разборе "Взгляда..." на семинаре "Партенит-2013" указали, что это скорее повесть, чем роман, а потом добавили — переходная форма от повести к роману. Рискну согласиться. Каковы типологические характеристики романа? 1 Среди прочего — широкое хронотопическое пространство; наличие нескольких сюжетообразующих персонажей (больше одного); столкновение героя с его судьбой. Последнее — в наличии. О таких, как Ольга Вернер, в исландских сагах сказано: "...знает, как растить судьбу". Хронотоп — широк, и расширяется за счёт воспоминаний героини. Поправьте меня, но это ведь прерогатива романа: показывать героя в процессе становления, начиная с самых первых событий его жизни (под "событием" мы понимаем происшествие, ставящее перед экзистенциальным выбором, корректирующим задачи и приоритеты, а не то, как Марсель Пруст съел сливу и тридцать страниц ворочается с боку на бок, пардон май френч). Рассказ и даже повесть — оперируют семантически значимыми эпизодами; там нет ни места, ни времени выстраиванию системы предпосылок, сформировавших личность. "Как ты до этого докатился" — задача для романа.
Пусть даже этот роман объёмом четыре авторских ("Живущий в последний раз" Г.Л. Олди) или вообще в стихах ("Евгений Онегин" А.С. Пушкина).
Теперь — о ГЛАВНЫХ персонажах и линиях. На первый взгляд их аж одна штука — Ольга Вернер и её история. Но подойдите к зеркалу да гляньте сквозь пальцы — и увидите призрак, лисицу, кицунэ, наложницу даймё из далёкой Страны Восходящего Солнца, услышите перезвон струн бива и хоры цикад. Линия Изуми-сан, оборотня из японского фольклора, бессмертной одинокой сущности, кочующей из тела в тело, из воплощения в воплощение, потому что "это такое счастье — жить"2, — эта линия прерывиста, как энцефалограмма эпилептика, с провалами и пиками, и занимает где-то процентов двадцать объёма произведения. Ну и что? Нам разве важен размер? Нам важна семантико-эмоциональная нагрузка, а она — огромна. Изуми-сан предстаёт как личность, причём вовсе не статичная, там есть по крайней мере одна точка бифуркации для кицунэ — в конце, где она признаёт Ольгу "почтенной старшей (sic!) сестрой". Это вообще очень по-японски — спокойно принять поражение и исполнится уважением к победителю. С другой стороны, для понимания произведения нельзя игнорировать влияние Изуми на Ольгу. Нельзя не заметить, сколькому древнее создание научило нашу современницу. Посему считаю, что здесь мы имеем дело с ДВУМЯ сюжетными линиями и ДВУМЯ главными героинями.
Это если не пытаться выстраивать третью сюжетную линию из фрагментов воспоминаний Ольги о её детстве, молодости и всяком таком прошлом...
Здесь самое время спросить: а что ещё, мол, за оборотни, кицуны всякие и прочая мистика для нищих духом ("будь они трижды блаженны")? Что же это — попытка сбежать из нашего мира в какой-нибудь сумрак третьего уровня, в очередной Тайный Город или там Хогвартс? Что ж это вы нам втюхиваете очередную фэнтезню для инфантилов?! Спокойствие, только спокойствие. Да, Ольга Вернер, мать двоих детей, соломенная вдова (муж на заработках в жаркой Африке) и психиатр со стажем, вхожа в чудесный мир оборотней, призраков, русалок и домовых, но если вы думаете, что она туда сбегает из серой будничной рутины... О, я вынужден огорчить вас! — ну, или порадовать. "Взгляд сквозь пальцы" совсем не о том. Да, у фрау Вернер жизнь не сахар, но перспектива навсегда оказаться по ту сторону человеческого, слишком человеческого, для неё — тот хрен, который хуже редьки. Всё-таки она взрослый, а это значит — ответственный человек. Она любит свою семью и — сдаётся мне — свою грошовую, неблагодарную работу, любит свою непростую, но — человеческую жизнь, и нет у неё внутренней потребности никуда сбегать. Впрочем, нет, потребность, может, и есть — но не до такой степени, чтобы бросать тех, за кого она в ответе. Долг и любовь, любовь и долг. Я не знаю, что первично и вторично, и можно ли здесь разделять эти понятия. Стоит ли.
Так что — да, "Взгляд сквозь пальцы" даёт нам картину вторичного, параллельного мира, как и всякая фэнтези per se, но тип взаимодействия героя (и, стало быть, читателя) с этим миром далёк от эскапизма. Что есть гут.
Можно было бы отнести "Взгляд..." к мистике — так, несмотря на обилие вполне знакомых персонажей фольклора, в произведении присутствует некая тайная, неподвластная рационализации составляющая, истинная магия, чудо, если хотите. Я имею в виду кораблик из ракушек, который служит индикатором близости Ольги Вернер к иной стороне реальности, которую видно лишь сквозь пальцы. Почему кораблик, почему ракушки, чему здесь радоваться, когда весь мир летит к чертям?! А вот поди, разберись. Я — не разобрался, чему, признаюсь, рад. Некоторые вещи должны оставаться во тьме.
К подобным мистическим или, если точнее, мифопоэтическим элементам, относится и образ моря, не, не так — Моря, предстающий в облике стихийной иерофании — утопленницы Таньки-морены, а также в облике неприкаянных, забытых теней матросов-освободителей, павших во время самоубийственной атаки в годы Второй Мировой. Коннотации Моря в данном случае — хтонические, потусторонние. Море предстаёт как Нижний, загробный мир, пространство изначальной тьмы, где есть чудовища и сокровища. В прямом и переносном смыслах. Очень забавно наблюдать, как днём на пляжах лежат курортники, купаются и радуются жизни, а с наступлением осени и сумерек оживают старые и недобрые легенды, открываются врата в неведомое. Забавно до дрожи, как говаривал капитан Джек Воробей.
Ощущаем иное и в сценах с Анной Прохоровной. Это вообще архетип — Баба Яга, древняя Вёльва, пробуждённая заклятием от смертного сна, ведьма с костяной ногой, стоящая у ворот царства мёртвых. С одной стороны, её функция в данной структурно-семиотической модели очевидна: мудрый советник и проводник в загробный (вечный, трансцендентный) мир. Ужасает не это. Ужасает её человеческая составляющая. Чем-то древним, жутким, языческим веет от её поступка и нынешнего способа существования. Хотя мотивы более чем понятные — голод, как известно, не тётка. Больше я, пожалуй, ничего не скажу. Внимательному читателю — достаточно.
Но и мистикой, разумеется, "Взгляд..." назвать затруднительно. Мистика, как и фольклор, здесь работают на конфликт, на концепцию, а вовсе не являются самоцелью — чай, не Лавкрафт! Акцент — на психологии героев. Ольга Вернер и Изуми решают проблемы экзистенциального характера. Быть или не быть, и если уж быть, то — как, какими средствами. Как после такого остаться человеком и не стать "зверее зверя". Материнские, супружеские, дружеские чувства вступают в конфликт с обострившимися инстинктами, завещанными нам нашими тотемными предками, бегавшими по земле — совершенно определённо — на четырёх лапах, убивавшими по зову звериной своей сути, и не ведавшими раскаяния.
Такие дела.
Друзья, я всё понял! "Взгляд сквозь пальцы" — это магический реализм. Все структурно-типологические признаки — налицо. Хоть на чём-то да попалась эта лисичка!
Да, но почему выбрана именно такая форма? Почему нельзя было обойтись средствами старого доброго реализма, без оборочек и спецэффектов? Это довольно дурацкий вопрос, но раз уж мы начали. Был такой никому неизвестный киевский врач, Михаил Афанасьевич Булгаков. Потом он стал известным московским драматургом и писателем. Есть у него такой нашумевший роман, ага, про дьявола, Маргариту и пятого прокуратора Иудеи. Вот вы же не спрашиваете, зачем ему в романе про квартирный вопрос понадобилась вся эта фантасмагория? Правильно, что не спрашиваете. Дело не в квартирном вопросе, дело в мироощущении. Я не зря помянул святого Мефодия — методы похожи. Только в случае "Взгляда..." перед нами не философская притча, а скорее — волшебная сказка, инициация, миф. Это не совсем та сказка, которую разобрал на запчасти Яков Пропп, но ведь структурно-семиотических моделей больше, чем снилось нашим мудрецам.
Я знаю, друзья, вам не стало яснее, но давайте пока отойдём от анализа того, как и на что работает фантастическое допущение, и взглянем на картину в целом. Сквозь пальцы, как водится. Итак, узел проблем и сюжета. Разрубим или будем развязывать?
2
Сразу скажу: "don't talk to me "that's spoilers!"3" — синопсисом кашу не испортишь. Интригу вы, небось, и так уже просекли. Хуже не будет.
Итак, жила-была психиатр, верная жена хирурга Геннадия Вернера и мать двоих детей Ольга. Всё у неё было, как у многих в нашем богоспасаемом эсэнговом пространстве. Чем-то лучше, чем-то хуже. Как-то раз вселилась в неё сущность японской кавайной няшки кицунэ. И всё заверте. Ольга радости по этому поводу не испытала ни малейшей, ибо, как мы знаем из "Старшей Эдды", "лучше живым быть, нежели мёртвым", а оборотень по отношению к миру людей в магическом (и в социальном) смысле мёртв. Она обращается за помощью к Морю и получает квест:
"- Хочешь человеком остаться — обрадуйся, что оборотнем становишься (...) Да не один раз, а трижды. А четвёртый раз пусть обрадуется тот, кто тебя любит — от всей души. И не тяни, твоё время уходит.
— Как — уходит?
— У тебя на всё про всё сорок дней — с того дня, как лиса тебе свою суть лисью передала. Потом дорожки назад не будет".
И — в довесок, в уплату консультации: "Выбей из него, гада [главврача-афериста с говорящей кликой Пахан], мои деньги, купи девкам [дочерям] жильё. Такое тебе условие". А то, мол, твоих дочерей Море заберёт. В луже утопятся, ага.
Ну и принимается несчастная фрау Вернер изучать три стадии духа, бегать в лисьей шкуре по ночному городу, отжигать напалмом и проводить сеансы чёрной магии без разоблачения. Причём надо заметить, что противостоит ей вовсе не потусторонний мир, отнюдь. Её война — здесь и сейчас, в нашей дырявой реальности. Кроме, наверное, того случая с Гургеном и псами-оборотнями, что обещали убить "твоих щенков" в отместку за него.
Там вообще всё по-дурацки вышло. Гурген в облике человека продал ей кораблик-индикатор и объяснил, что к чему. В облике пса он напал на неё, потому что собакам вообще свойственно нападать на лис. И она его сожгла. Я так понял, это ей Изуми помогла. Так или иначе — пришлось разбираться со всей стаей. Но — и это интересно — Ольга сохраняет облик человека. Выпиливает всех мстителей при помощи запрещённого огнестрельного оружия. И никаких вам серебряных пуль. Тузик сдох. Однако смогла бы Ольга решиться на подобное, не сплоховала бы, не будь у неё за плечами тени хищника?
Парадокс: чтобы остаться человеком, иногда нужно становиться зверем. С клыками, когтями, быстрыми лапами, острым нюхом и ЗВЕРСКИМ аппетитом. Папуас папуасу друг, товарищ и обед, а мы, не будем себя обманывать, живём как папуасы. Какая там Европа, убогие — налоги сначала заплатите! Друзья, это не политота, это культурка, точнее — культурная антропология. Нет, ну правда. Ольга Вернер использует ресурсы оборотня против зла нашего мира, а не потустороннего. Наш мир полон зла, дерьма и чудовищ. Этическая норма нашего мира — отсутствие нормы. В нашем мире статусное и маргинальное меняются местами в зависимости от конъюнктуры. Мы забыли старую добрую норвежскую пословицу "Страна держится законом, беззаконием — разрушается". Застройщики кидают нас на деньги, а потом этот, как его, Полонский разглагольствует про миллиард и жопу. Это в нашей реальности функционируют клубы любителей девственниц, и нет на них никакой управы. Сие чудовищно не только само по себе, но ещё и потому, что это — чудовищно мелко. Простите, бога ради, но я, думая об этом, иногда инфантильно тоскую по каким-нибудь средним векам и архаическому обществу — от них нам остался хотя бы развесёлый блокбастер "Песнь о Нибелунгах", например, а какие смыслы производит эсэнговое пространство? Гуманитарные, эстетические, духовные, интеллектуальные? Кличко Поветкина побил, радость-то какая! Вот потому географ и пропил свой глобус, ага.
Но Ольга Вернер — не географ, она не будет топиться в том море, которого каждому хватит, чтобы утонуть. Изуми, опять же, не позволит. Она принимает вызов больного социума. Она — психиатр, и она знает, когда и как применять лоботомию. И если старину Гургена лично мне безумно жаль, то всех прочих, чьих имён я принципиально не хочу помнить — нет, не жаль. И тут не до чистоплюйства, не до раздумий о средствах и цели. Не всякая цель оправдывает средства, но, поправьте меня, защита своих детей (а чужих не бывает) — оправдывает многое.
Тем более что Катя и Дашка — не какие-то там избалованные чучундры. Они — жертвы, и в том не виноваты.
Мне только показалось, что в сцене с главврачом, когда Ольга его гипнотизирует, чтобы он вернул награбленное, какой-то сбой. Уж больно всё просто вышло. Не хватает там интриги. Ну, типа того, что Ольга могла бы найти каналы давления на Пахана через вышестоящие инстанции, используя ресурс своего пациента из ФСБ. Впрочем, возможно, это был бы перегиб, а я просто придираюсь к мелочам. Автору видней!
А теперь вернёмся к пушистым и хвостатым. Кицунэ — это не только ценный мех, но и три-четыре века ценного, отнюдь не диетического опыта. Ну и, разумеется, весьма любопытный культурно-антропологический артефакт.
3
Для начала хочу порекомендовать всем замечательную книгу Клариссы Пинколы Эстес "Бегущая с волками" (М., София, 2007). Эту книгу должна прочитать каждая женщина. Знаю, что юнгианство нынче не в моде (отдельное, блин, спасибо фильму "Опасный метод"), но тем не менее. Мы никуда не убежим от архетипов и связанных с ними поведенческих моделей. И, наверное, лучше бежать с ними, чем от них.
Основной посыл "Бегущей с волками" и "Взгляда сквозь пальцы" довольно близок. В каждой женщине живёт хищник, древний тотем, обладающий спасительными инстинктами. Цивилизация — это способ подавления инстинктов, и за всё нужно платить, но когда цивилизация вдруг начинает хромать, а инстинкты подавлены — здравствуй, психоз. В теории архетипов нет ничего "оккультного", хотя и присутствует мистическое. Кто переживал одержимость архетипом (психическим инстинктом), тот знает, а прочих не убедить. Я только замечу, что ровно то же касается и мужчин, там просто другая форма распаковки программы.
А теперь — как и обещалось — про оборотней.
В современной антропологии есть два основных взгляда на феномен оборотня. Согласно одному, оборотень — маркер маргинального, хтонического, периферийного, нечеловеческого пространства. Зародился он в те старые добрые времена, когда молодых людей, у которых в крови играл гормон, отсылали в леса, в горы, в степь, за море, на кордон, чтобы они там жили, как волчья стая. Такие люди попадали под покровительство сил, властвующих в дикой природе, вне культурного пространства. Фактически это были не люди — щенки, псы, волки, шакалы, медведи, ягуары, бог знает кто ещё, зловещие мертвецы. Отсюда — звериные стили разных археологических культур. Отсюда — воинские эпитеты германцев, включающие символьный ряд хищных (и вообще диких) животных: волк, орёл, вепрь, ястреб и т.п. Отсюда же образ льва (и всякого крупного кошачьего) как царя зверей. Отсюда презрительное "щенок!" в отношении юноши и "сука!" в отношении женщины нестатусного поведения. Отсюда и волк, что возил Ивана Царевича, как такси, и волчьи коннотации Вёльсунгов, и берсерки, и подозрительное отношение к казакам в цивилизованном мире, и белый волк на зелёном знамени т.н. Чечено-Ичкерской республики. Запорожская Сечь, Тевтонский орден (рыцари-псы), современные охранные структуры типа "Беркут", "Грифон" и т.п. — наследие юношеских воинских союзов. И даже мотивы блатной татуировки — оттуда же.
Вот и сэр Г.Л. Олди проехался по тому же полю в своих "Дикарях Ойкумены"...
Причём это касается и женщин тоже. Напомним, что кицунэ и её китайский прототип (см. "Книгу Оборотня" Пелевина) чаще всего предстаёт как дама того сорта, которого заботливые мамаши учат своих сыновей остерегаться. Напомним также, что в древнем Риме проституток именовали "волчицами", а публичные дома — лупанариями, стало быть, "волчатниками". Разумеется, особенности сексуального поведения в данном случае являются не причиной этой "нечеловеческой" маркировки, а её следствием, одним из симптомов. Она волчица не потому что шлюха, а шлюха, потому что волчица. Такова женская разновидность образа Дикого Человека. Семантически родственны (хотя и не вполне эквивалентны) ей образы ведьмы, демона-суккуба, безумных менад, русалок и похотливых великанш нордической традиции, а также амазонок, валькирий и прочих воительниц.
В этом нет ничего такого уж оскорбительного. Чего нельзя в культурном пространстве, то необходимо в пространстве хтоноса — на границе, на чужбине, на войне, в Диком Поле и т.п. Фокус в том, чтобы переключатся между двумя этими состояниями. Отсюда — проводы, натальная обрядовость, "посидеть на посошок", плач по невесте, баня как необходимый этап принятия гостя в доме, вообще, разные обряды очищения. Обряд переключает тумблер в подсознании человека, мгновенно переводит его из одного состояния в другое. Это не лицемерие, это — наследие архаики, "револьверное сознание", и не надо этим пренебрегать.
А то будет вам "синдром войны в Заливе".
Ровно туда же уходят корни оборотничества как проклятия. Нарушил табу, пролил кровь, просто оказался не в том месте не в то время (как это случилось с Ольгой Вернер — "Я осталась бы человеком, живи я этажом ниже") — всё, пакуй чемодан. Осквернился — по своей ли воле, по чужой ли, или так уж случилось — будешь очищаться. Как правило, по этой дороге можно пройти и в обратную сторону. См. сказку про красавицу и чудовище.
Другой взгляд на сущность образа оборотня едва ли не противоречит первому. Согласно ему, оборотень — это человек, сохраняющий связь с тотемом. Со зверем, давшим начало данной популяции, с божеством, могущим одарять и карать. Отсюда — животные имена германской, да и прочих традиций, масса примеров из антропологии народов Австралии, Африки и Южной (да и Северной, чего уж там) Америки, культ Деда-Ворона народов Сибири и Крайнего Севера, древнее самоназвание народа саксов — хавки, "ястребы". Короче, вы поняли. С этой точки зрения, человек, меняющий облик на звериный, отнюдь не проклят, не изгой и не маргинал — наоборот, на нём благословение. Но — и ответственность. Обязанности шаманского, прокреативного (хозяйского) или воинского характера, как повезёт. Уж если ты берсерк, то милости просим в первый ряд, и попробуй только умереть, не убив пару дюжин врагов. Уж если ты в оленя превращаешься, то сгоняй нам в Нижний мир за водкой, да солнце не забудь, а то темно. Уж если твоя жена русалка, то попроси её пригнать нам в сети пару косяков сельди, а то жрать нечего. Где-то так это работает.
Я не знаю, друзья мои, кто прав. Это сложный вопрос, о который ломают копья люди поумнее. Здесь нам важно другое. "Взгляд сквозь пальцы" совершенно замечательно иллюстрирует и первое, и второе. И — клянусь бородой Снорри Стурлусоновича! — это прекрасно. Я давно не получал такого удовольствия от распутывания семиотических узлов.
Ольга Вернер — проклята? Вполне. Ольга Вернер — изгой? О да, на самом деле изгой или приближается к этой черте. Она не получает от жизни удовольствия, пока вынуждена есть за роту солдат и брить шерсть на щиколотке. Это физиологический дискомфорт, а прибавьте сюда психологический... А с другой стороны — кто из её знакомых знает, каково это — мчаться сквозь ночь в лисьей шкуре, когда твои чувства стократно обостряются, когда ночь расцветает новыми запахами и звуками?! Вот оно, счастье — не человека, но зверя. Расово норная такса Макс отказывается признавать в ней не то что хозяйку, а и человека, а мы знаем из фольклора, как домашние звери реагируют на оборотней/маргиналов/чужаков.
Ну и наконец: Ольга Вернер — воин? Нет, она — воительница. Рыжая валькирия, разве что вместо копья у неё пистолет. Дух лисы придаёт ей сил использовать оружие — любое и всякое, "бейся тем, что есть!", как говаривал дедушка Персей. Повторяю: не уверен, что прежняя Ольга Вернер справилась бы с поставленной задачей.
Маргинал? Маргинал. Но — и хранительница тотема! Во-первых, основная мотивация её борьбы за себя — её дети. Буквально: люди ЕЁ РОДА. "Наверное, он не пробовал отнять щенков у суки". Я, было дело, попробовал (сосунка надо было везти к ветеринару), хотел как лучше, а шрам до сих пор остался. Во-вторых, как остроумно заметили всё те же Олди на семинаре в Партените, теперь не принято, чтобы жена любила мужа. В этом смысле Ольга Вернер — едва ли не реликт (как литературный герой, само собою). Хранительница очага и родовой удачи, домашнее божество.
А в-третьих, для неё как для личности очень важна память о предках. И о своих, и о мужниных. На это работают многочисленные воспоминания (те, которые "флэшбеки", не люблю это слово, но вы поняли). В этом, как мне кажется, один из секретов её стойкости. Чувство, что там за тобой — поколения поляков, силезцев, татар, ещё бог весть кого. Им важна память о них, что бы ни ворчали циники, и в нужный миг они подставят плечо.
Кстати, линию с установкой памятника героям-десантникам под командованием М.Н. Колокольчикова и С.А. Корзинкина следует трактовать именно в тотемном ключе. Здесь функция хранителя памяти о предках расширяется со своей семьи... ну, не скажу — на всю родину, но уж на места нынешнего проживания — точно. Жреческая, шаманская функция. Ольга Вернер входит в загробный мир, чтобы вынести оттуда два имени. Это не позёрство к случаю Дня Победы, это долг оборотня. Скорее всего, автор этого смысла не вкладывал, но мне такое объяснение данной линии кажется наиболее... не скажу разумным, скажу — верным.
И, скажите на милость, какой ещё образ может служить лучшей метафорой для изгоя из родовой общности и одновременно — её покровителя и защитника, чем образ оборотня?! И как же с такой-то задачей было его не использовать?! Даже если автор и не задумывал этого специально — что ж, тем больше заслуга автора.
Браво. Всем бы так.
4
Три стадии духа называл дедушка Фридрих устами Заратустры на пути от животного к сверхчеловеку: верблюд, лев и дитя. В начале романа Ольга Вернер — верблюд, навьюченный сумками, задавленный бытом, и не факт, что не плюётся. В конце — лев, повергающий врагов и пирующий на поле брани (въезд в новую квартиру, ага). Верблюд послушен императиву "ты должен!", лев — "я хочу". Я хочу быть человеком, хочу счастья моим детям и возвращения моего мужа, — говорит Ольга. Ну разве это так много? И древняя кицунэ склоняется перед ней, перед этой нехитрой житейской мудростью. Лиса возвращается в логово. Но скинет ли лисью шкуру? Не станет ли дом — просто выгородкой дремучей чащи, охотничьих угодий? И сможет ли Ольга Вернер подняться на третью стадию духа, где дитя играет со вселенной и вольно бежит с лисами? Играет — не за и не против. Бежит — не за добычей и не от охотников. Не затеряется ли между "должен" и "хочу"?
И, научившись смотреть на сумрак бытия сквозь пальцы, не станет ли так же смотреть и на мир людей? Не найдёт ли цель, ради которой пустит в ход самые страшные средства? Это не праздные вопросы. Нельзя быть зверее зверя.
Вот об этом я думал, читая "Взгляд сквозь пальцы".
5
Ну и по технике.
Читается книга легко, причём это та лёгкость, с какой пьётся хороший коньяк или молодое молдавское вино — в какой-то момент просто понимаешь, что ноги не держат, хотя голова работает. Прочитал за пару вечеров, а не отпускало пару месяцев, о как. Лексикон и синтаксис не переотягощёны сложными конструкциями, но это не популярный ноль-стиль, у автора есть в арсенале и цветные камушки, и неожиданные обороты, и гвозди да кнопки для заплывших салом. Можно было бы поцепляться за мелочи, но мне лень.
За все эти врачебные подробности — отдельное спасибо. Нет, правда. Кто не любовался странгуляционной бороздой, не видел, как с бомжового трупа, точно крысы с тонущего корабля, бегут сплошной волной блохи, не смотрел в глаза наркомана, пытаясь угадать, что ему мерещится за пеленой "ломки", не вытирал за туберкулёзным больным кровавую мокроту — тот не поймёт. Все эти милые моему сердцу слова — ЧМТ, СЭС, тубик, детокст, кохер и тому подобное, прозвучавшее в тексте, кому-то покажутся авторской профдеформацией и информационным шумом, кто-то захочет сносок, а я так скажу: гуглИте, Шура, гуглИте. Счастья вам от этого не будет, но позабавитесь.
А ещё — tusen takk 4 за польский, армянский и немецкий языки, прозвучавшие в произведении. Меня как германиста-любителя безумно порадовали "глюк ауф" и "ам шнюрхен".
Post Scriptum. Обезьяна Анфиса — намёк на Анфису Чехову? Скажите, что я угадал!
Post Post Scriptum. Кроме "Взгляда...", в изданной книге присутствуют рассказы. Их четыре штуки: "Хранитель перехода", "Взявшись за меч", "Дядь-Шура" и "Странник". Они все разные, но каждый стоит внимания. По понятной причине хотелось бы сказать пару слов о последнем, сиречь о "Страннике".
Здесь автор играет на том же поле, что Нил Гейман в своих "Американских богах" и "Детях Ананси". И, честно сказать, в рамках одного короткого рассказа выигрывает больше, чем Гейман в двух романах.
Потому что.
Боги не устаревают и никуда не уходят. Они меняют обличья. Мир, забывший моего Бальдра, моего Солнечного Бальдра, мир, который не ждёт его весной и не просит старуху Хель вернуть его к нам — да гори он огнём, этот мир. Я не могу больше видеть, как оплакивает моя Фригг нашего сына. И пусть Локи уже освободится от пут — Бальдр вернётся в мир только после его сумерек и гибели, после пламени Муспелля и трёхлетней ядерной зимы исполинов. Вы, смертные, так любите постапокалипсис, радиационные руины да игру "Сталкер"? Вы играете в безумие и смерть? Я, Один, бог безумия и смерти, щедро дам вам и то, и другое. Кормите Фенрира и Ёрмундганда, вы, возомнившие себя избранными! Возможно, где-то в глубоком бункере уцелеют Лив и Ливтрассир, и возродят племя людей, но то будет после нас. А вы этого уже не увидите.
Один — недобрый и несправедливый бог. Если мерить его категориями людской доброты и справедливости. Он несомненно справедлив по космическим меркам. Одно из его имён — Ужасающий. Да, Рагнарёк — ужасает, но чем это хуже всеобщего безразличия, усталости и полной десакрализации? Вот о чём вопрошает нас седобородый странник в синем плаще.
Самое время пойти покормить воронов!
Сноски:
1) Кто скажет — "объём", того мы убьём, хе-хе-хе.
2) Здесь, кстати, и проходит водораздел между синто и буддизмом.
облако тэгов
